Переосмысление зависимости: поиск Европой стратегической автономии

В Брюсселе одна фраза приобрела тихую актуальность за последние пять лет: стратегическая автономия. Когда-то отвергнутая как французский идеализм, она стала руководящим принципом для европейских политиков, ориентирующихся в неопределенном мире — в мире, где Соединенные Штаты больше не выглядят как непоколебимый союзник, каким они когда-то были. От обороны и торговли до энергетической безопасности Европа переопределяет свое место в мире, который больше не формируется исключительно Вашингтоном, пишет Кунг Чан, основатель ANBOUND.

Первоначально «стратегическая автономия» была сформулирована в первую очередь как цель обороны — идея о том, что Европа должна быть в состоянии защитить себя, не полагаясь полностью на Соединенные Штаты. К тому времени, как Трамп вернулся в Белый дом в 2025 году, стратегическая автономия стала больше, чем лозунгом — это была политика. Европейская комиссия уже включила ее в официальные стратегии в нескольких секторах: оборона и безопасность, цифровая инфраструктура, энергоснабжение и критическое сырье. То, что когда-то казалось французским идеализмом, стало общей стратегической структурой.

Важно, что стратегическая автономия не заключается в разрыве связей. Европейские лидеры тщательно подчеркивают, что они не стремятся «отделиться» от США. Вместо этого цель — «перебалансировка» — развитие способности действовать независимо там, где это необходимо, при сохранении сотрудничества там, где интересы совпадают. Во все более нестабильном мире этот баланс рассматривается не как разделение, а как устойчивость.

Экономика: перерисовка линий торговли и поставок

Экономический суверенитет стал центральной опорой стратегической автономии Европы, особенно в ответ на возобновление тарифов США. Вскоре после возвращения в должность президент Трамп вновь ввел высокие пошлины на сталь и алюминий из ЕС. Брюссель отреагировал, подготовив список потенциальных контрмер на сумму 95 миллиардов евро и предупредив, что в случае провала переговоров последуют ответные торговые меры.

Напряженность уже нарастала из-за Закона США о сокращении инфляции, чьи внутренние правила субсидирования вызвали беспокойство в Европе по поводу недобросовестной конкуренции и промышленной утечки. В ответ ЕС представил свой собственный Закон о промышленности с нулевым уровнем выбросов, чтобы сохранить инвестиции в чистые технологии и усилить промышленную конкурентоспособность внутри страны.

Помимо реагирования на Вашингтон, Европа активно диверсифицирует торговые связи. В декабре было подписано соглашение о свободной торговле с южноамериканским блоком МЕРКОСУР. В феврале Канада и ЕС договорились об углублении торгового сотрудничества, а в апреле начались переговоры по торговому соглашению с Объединенными Арабскими Эмиратами. Наряду с этим ЕС ввел политику по обеспечению безопасности критически важных цепочек поставок и ограничению зависимости от иностранных технологий в таких секторах, как полупроводники и ИИ.

Оборона: выход за рамки американского зонтика

Стремление Европы к стратегической автономии стало наиболее заметным в оборонном секторе, где напряженность с Вашингтоном обострилась. Администрация Трампа неоднократно оказывала давление на союзников по НАТО, требуя увеличить расходы на оборону, совсем недавно предложив членам выделять 5% ВВП на военные бюджеты — резкое увеличение по сравнению с давней целью в 2%. Трамп также предупредил, что США могут пересмотреть свои обязательства по статье 5 НАТО, пункту о взаимной обороне, если союзники не оправдают ожиданий по расходам. Послание было ясным: Европа не должна воспринимать американскую защиту как должное.

Война в Украине еще больше выявила хрупкость европейской оборонной зависимости. Хотя Вашингтон предоставил львиную долю ранней военной поддержки, недавние шаги — включая угрозы прекратить помощь и неофициальные каналы связи с Москвой — нервируют европейские столицы. В результате лидеры ЕС начали закладывать основу для более независимого оборонного потенциала. В марте Европейский совет поддержал план председателя Комиссии Урсулы фон дер Ляйен по «перевооружению Европы», пообещав выделить 800 миллиардов евро на повышение обороноспособности к 2030 году. В сопутствующей белой книге «Готовность к 2030 году» изложены меры по увеличению совместных закупок, расширению возможностей оборонной промышленности и снижению зависимости от внешних поставщиков.

Этот сдвиг уже меняет оборонную промышленность. Крупнейшие члены ЕС, такие как Франция, Германия и Польша, объявили о новых планах военных инвестиций, а компании постепенно ограничивают сотрудничество с партнерами из США в пользу внутреннего производства. «Европейская оборонно-промышленная стратегия» ЕС, принятая в начале 2025 года, отдает приоритет отечественным системам и трансграничной оборонной интеграции. Такие инициативы, как PESCO (постоянное структурированное сотрудничество), направлены на создание скоординированной военной структуры ЕС, в то время как дискуссии вокруг независимого ядерного сдерживания, возглавляемые Францией, набирают обороты. В совокупности эти шаги отражают стратегическую перекалибровку: не отказ от НАТО, а подготовка к тому, чтобы Европа стала менее зависимой от него.

Энергетика: от реагирования на кризис к стратегической диверсификации

Война на Украине заставила Европу быстро сократить свою зависимость от российского ископаемого топлива, но решение, к которому она обратилась в первую очередь, американский сжиженный природный газ (СПГ), имело свои собственные проблемы. Хотя американский СПГ помог стабилизировать поставки в краткосрочной перспективе, высокие цены, нестабильные контракты и узкие места в инфраструктуре вызвали опасения по поводу замены одной зависимости другой. Поскольку экспорт энергоносителей из США все больше отражает политическое влияние, а не только рыночную динамику, Брюссель начал переосмысливать долгосрочную безопасность своих энергетических партнерств.

Стратегическая автономия в энергетике теперь означает диверсификацию. ЕС активно расширяет свое энергетическое сотрудничество за пределы трансатлантической оси, укрепляя связи с такими производителями, как Норвегия, Алжир и Катар. Он также работает над наращиванием возобновляемых мощностей и трансграничных электросетей в Европе. Ключевые политические инструменты, такие как план REPowerEU и Закон о критических сырьевых материалах, направлены не только на то, чтобы озеленить энергетическую систему, но и на то, чтобы Европа контролировала технологии и ресурсы, необходимые для ее поддержания.

В то же время ЕС пытается защитить свой внутренний рынок от внешних углеродных рисков. В 2026 году Механизм корректировки углеродных границ (CBAM) вступит в полную силу, облагая налогом импортные товары на основе их углеродоемкости. Эта мера не только поддерживает цели по климату, но и выступает в качестве формы энергетического суверенитета — гарантируя, что Европа не будет подрываться импортом с высоким уровнем выбросов, в том числе из США. Более масштабная цель ясна: построить энергетическую систему, которая будет более чистой, более устойчивой и менее уязвимой для геополитических потрясений.

Несмотря на растущий политический консенсус, путь Европы к стратегической автономии остается неровным. Не все государства-члены разделяют одни и те же приоритеты — такие восточные страны, как Польша и страны Балтии, продолжают рассматривать США как незаменимого партнера по безопасности и сохраняют осторожность в отношении слишком большого отхода от НАТО. Это расхождение усложняет координацию в масштабах ЕС, особенно в оборонном планировании и промышленной интеграции.

Практические препятствия также сохраняются. Создание потенциала в таких секторах, как полупроводники или оборонное производство, требует времени, финансирования и координации — часто в условиях конкуренции с глобальными игроками. Между тем, внутренние разногласия по поводу расходов, правил закупок и направления внешней политики замедляют прогресс. Стратегическая автономия может быть целью, но для ее достижения потребуются устойчивые компромиссы и политическая воля.

Стремление Европы к стратегической автономии больше не является теоретическим. От тарифов к танкам, от энергетических контрактов к торговым сделкам ЕС неуклонно переходит от зависимости к устойчивости. Это не означает отворачивания от Соединенных Штатов, но это означает подготовку к миру, в котором трансатлантическое выравнивание больше не может предполагаться.

Прогресс будет неравномерным, и некоторые зависимости сохранятся. Но направление ясно: Европа учится хеджировать — диверсифицируя партнеров и наращивая способность действовать независимо. Реальный вопрос сейчас не в том, хочет ли Европа большей автономии, а в том, насколько далеко она готова зайти — и какой ценой.

Поделиться этой статьей: